О жизни, творчестве и военном времени Арсения Тарковского.
В 1967 году Арсений Тарковский написал стихотворение, которое знают все. За исключением, возможно, родившихся после 2000-го Сейчас кто-то удивится, но…
Вот и лето прошло…
Вот и лето прошло,Словно и не бывало.На пригреве тепло.Только этого мало.
Всё, что сбыться могло,Мне, как лист пятипалый,Прямо в руки легло.Только этого мало.
Понапрасну ни зло,Ни добро не пропало,Всё горело светло.Только этого мало.
Жизнь брала под крыло,Берегла и спасала.Мне и вправду везло.Только этого мало.
Листьев не обожгло,Веток не обломало…День промыт, как стекло.Только этого мало.
Apceний Тapкoвcкий: лучшиe cтиxи
О жизни, творчестве и военном времени Арсения Тарковского.
В 1967 году Арсений Тарковский написал стихотворение, которое знают все. За исключением, возможно, родившихся после 2000-го Сейчас кто-то удивится, но…
Вот и лето прошло…
Вот и лето прошло,Словно и не бывало.На пригреве тепло.Только этого мало.
Всё, что сбыться могло,Мне, как лист пятипалый,Прямо в руки легло.Только этого мало.
Понапрасну ни зло,Ни добро не пропало,Всё горело светло.Только этого мало.
Жизнь брала под крыло,Берегла и спасала.Мне и вправду везло.Только этого мало.
Листьев не обожгло,Веток не обломало…День промыт, как стекло.Только этого мало.
Арсений и Валерий Тарковские с матерью // Формаслов
Арсений Александрович Тарковский родился 25 июня 1907 года на территории нынешней Украины в Елисаветграде (Херсонская губерния). Семья Тарковского имела дворянское происхождение. Отец служил в банке, интересовался литературой и журналистикой. Мария Рачковская — мать поэта — преподавала в воскресной школе и в частных училищах.
Александр Тарковский водил сыновей (у Арсения был еще брат Валерий) на поэтические вечера, занимался с ними иностранными языками и всеми силами поддерживал зарождающийся у детей интерес к поэтическому слову — рифмовать ребята начали в раннем детстве. По праздникам в семье разыгрывались спектакли по рассказам и сказкам братьев Тарковских… К сожалению, эти биографические подробности, как и творческое наследие поэта, довольно долго было скрыто от широкого читателя.
Благополучное детство плавно перетекло в трудную юность. В гимназии Арсений учился без особого энтузиазма, пережил вместе с семьей потерю дома, брат Валерий погиб в пятнадцатилетнем возрасте в бою против банды атамана Григорьева, будущий поэт видел, как избивали его родных. Все эти испытания безусловно отразились в текстах, одной из ключевых тем которых стала тема рока, фатума, предопределения.
Посредине мира
Я человек, я посредине мира,За мною мириады инфузорий,Передо мною мириады звёзд.Я между ними лёг во весь свой рост —Два берега связующее море,Два космоса соединивший мост.
Я Нестор, летописец мезозоя,Времён грядущих я Иеремия.Держа в руках часы и календарь,Я в будущее втянут, как Россия,И прошлое кляну, как нищий царь.
Я больше мертвецов о смерти знаю,Я из живого самое живое.И — боже мой! — какой-то мотылёк,Как девочка, смеётся надо мною,Как золотого шёлка лоскуток.
С 1925 по 1929 гг. Арсений Тарковский учился в Москве на Высших литературных курсах. С 1933 года начал заниматься переводческой деятельностью, успех в которой пришло значительно быстрее, нежели в поэтическом творчестве. В 1934 вышли первые книги переводов, в 1940 году Арсений Тарковский был принят в Союз советских писателей благодаря переводам киргизской, туркменской поэзии и грузинских народных песен.
***
Я прощаюсь со всем, чем когда-то я былИ что я презирал, ненавидел, любил.
Начинается новая жизнь для меня,И прощаюсь я с кожей вчерашнего дня.
Больше я от себя не желаю вестейИ прощаюсь с собою до мозга костей,
И уже, наконец, над собою стою,Отделяю постылую душу мою,
В пустоте оставляю себя самого,Равнодушно смотрю на себя — на него.
Здравствуй, здравствуй, моя ледяная броня,Здравствуй, хлеб без меня и вино без меня,
Сновидения ночи и бабочки дня,Здравствуй, все без меня и вы все без меня!
Я читаю страницы неписаных книг,Слышу круглого яблока круглый язык,
Слышу белого облака белую речь,Но ни слова для вас не умею сберечь,
Потому что сосудом скудельным я былИ не знаю, зачем сам себя я разбил.
Больше сферы подвижной в руке не держуИ ни слова без слова я вам не скажу.
А когда-то во мне находили словаЛюди, рыбы и камни, листва и трава.
Apceний Тapкoвcкий: лучшиe cтиxи
О жизни, творчестве и военном времени Арсения Тарковского.
В 1967 году Арсений Тарковский написал стихотворение, которое знают все. За исключением, возможно, родившихся после 2000-го Сейчас кто-то удивится, но…
Вот и лето прошло…
Вот и лето прошло,Словно и не бывало.На пригреве тепло.Только этого мало.
Всё, что сбыться могло,Мне, как лист пятипалый,Прямо в руки легло.Только этого мало.
Понапрасну ни зло,Ни добро не пропало,Всё горело светло.Только этого мало.
Жизнь брала под крыло,Берегла и спасала.Мне и вправду везло.Только этого мало.
Листьев не обожгло,Веток не обломало…День промыт, как стекло.Только этого мало.Арсений и Валерий Тарковские с матерью // Формаслов
Арсений Александрович Тарковский родился 25 июня 1907 года на территории нынешней Украины в Елисаветграде (Херсонская губерния). Семья Тарковского имела дворянское происхождение. Отец служил в банке, интересовался литературой и журналистикой. Мария Рачковская — мать поэта — преподавала в воскресной школе и в частных училищах.
Александр Тарковский водил сыновей (у Арсения был еще брат Валерий) на поэтические вечера, занимался с ними иностранными языками и всеми силами поддерживал зарождающийся у детей интерес к поэтическому слову — рифмовать ребята начали в раннем детстве. По праздникам в семье разыгрывались спектакли по рассказам и сказкам братьев Тарковских… К сожалению, эти биографические подробности, как и творческое наследие поэта, довольно долго было скрыто от широкого читателя.
Благополучное детство плавно перетекло в трудную юность. В гимназии Арсений учился без особого энтузиазма, пережил вместе с семьей потерю дома, брат Валерий погиб в пятнадцатилетнем возрасте в бою против банды атамана Григорьева, будущий поэт видел, как избивали его родных. Все эти испытания безусловно отразились в текстах, одной из ключевых тем которых стала тема рока, фатума, предопределения.
Посредине мира
Я человек, я посредине мира,За мною мириады инфузорий,Передо мною мириады звёзд.Я между ними лёг во весь свой рост —Два берега связующее море,Два космоса соединивший мост.
Я Нестор, летописец мезозоя,Времён грядущих я Иеремия.Держа в руках часы и календарь,Я в будущее втянут, как Россия,И прошлое кляну, как нищий царь.
Я больше мертвецов о смерти знаю,Я из живого самое живое.И — боже мой! — какой-то мотылёк,Как девочка, смеётся надо мною,Как золотого шёлка лоскуток.
С 1925 по 1929 гг. Арсений Тарковский учился в Москве на Высших литературных курсах. С 1933 года начал заниматься переводческой деятельностью, успех в которой пришло значительно быстрее, нежели в поэтическом творчестве. В 1934 вышли первые книги переводов, в 1940 году Арсений Тарковский был принят в Союз советских писателей благодаря переводам киргизской, туркменской поэзии и грузинских народных песен.
***
Я прощаюсь со всем, чем когда-то я былИ что я презирал, ненавидел, любил.
Начинается новая жизнь для меня,И прощаюсь я с кожей вчерашнего дня.
Больше я от себя не желаю вестейИ прощаюсь с собою до мозга костей,
И уже, наконец, над собою стою,Отделяю постылую душу мою,
В пустоте оставляю себя самого,Равнодушно смотрю на себя — на него.
Здравствуй, здравствуй, моя ледяная броня,Здравствуй, хлеб без меня и вино без меня,
Сновидения ночи и бабочки дня,Здравствуй, все без меня и вы все без меня!
Я читаю страницы неписаных книг,Слышу круглого яблока круглый язык,
Слышу белого облака белую речь,Но ни слова для вас не умею сберечь,
Потому что сосудом скудельным я былИ не знаю, зачем сам себя я разбил.
Больше сферы подвижной в руке не держуИ ни слова без слова я вам не скажу.
А когда-то во мне находили словаЛюди, рыбы и камни, листва и трава.
В начале Великой Отечественной войны Арсений Тарковский не раз обращался в Президиум Союза писателей с просьбой отправить его на фронт, и в 1942 его зачисляют на должность писателя армейской газеты «Боевая тревога».
Суббота, 21 июня
Пусть роют щели хоть под воскресенье.В моих руках надежда на спасенье.
Как я хотел вернуться в до-войны,Предупредить, кого убить должны.
Мне вон тому сказать необходимо:«Иди сюда, и смерть промчится мимо».
Я знаю час, когда начнут войну,Кто выживет, и кто умрет в плену,
И кто из нас окажется героем,И кто расстрелян будет перед строем,
И сам я видел вражеских солдат,Уже заполонивших Сталинград,
И видел я, как русская пехотаШтурмует Бранденбургские ворота.
Что до врага, то все известно мне,Как ни одной разведке на войне.
Я говорю — не слушают, не слышат,Несут цветы, субботним ветром дышат,
Уходят, пропусков не выдают,В домашний возвращаются уют.
И я уже не помню сам, откудаПришел сюда и что случилось чудо.
Я все забыл. В окне еще светло,И накрест не заклеено стекло.
Участие в боевых действиях не помешало Арсению Тарковскому продолжить писать. В его стихах чувствуется гордость за советскую армию. Кроме того, Тарковский создает басни, высмеивающие «гитлеровцев» — можно предположить, как это поддерживало боевой дух однополчан.
Близость войны
Кто может умереть — умрет,Кто выживет — бессмертен будет,Пойдет греметь из рода в род,Его и правнук не осудит.
На предпоследнюю войнуБок о бок с новыми друзьямиПойдем в чужую сторону.Да будет память близких с нами!
Счастливец, кто переживетДрузей и подвиг свой военный,Залечит раны и пойдетВ последний бой со всей Вселенной.
И слава будет не слова,А свет для всех, но только проще,А эта жизнь — плакун-траваПред той широкошумной рощей.
Арсений Тарковский, военное фото. Источник: lenta.tv // Формаслов.
В начале Великой Отечественной войны Арсений Тарковский не раз обращался в Президиум Союза писателей с просьбой отправить его на фронт, и в 1942 его зачисляют на должность писателя армейской газеты «Боевая тревога».
Суббота, 21 июня
Пусть роют щели хоть под воскресенье.В моих руках надежда на спасенье.
Как я хотел вернуться в до-войны,Предупредить, кого убить должны.
Мне вон тому сказать необходимо:«Иди сюда, и смерть промчится мимо».
Я знаю час, когда начнут войну,Кто выживет, и кто умрет в плену,
И кто из нас окажется героем,И кто расстрелян будет перед строем,
И сам я видел вражеских солдат,Уже заполонивших Сталинград,
И видел я, как русская пехотаШтурмует Бранденбургские ворота.
Что до врага, то все известно мне,Как ни одной разведке на войне.
Я говорю — не слушают, не слышат,Несут цветы, субботним ветром дышат,
Уходят, пропусков не выдают,В домашний возвращаются уют.
И я уже не помню сам, откудаПришел сюда и что случилось чудо.
Я все забыл. В окне еще светло,И накрест не заклеено стекло.
Участие в боевых действиях не помешало Арсению Тарковскому продолжить писать. В его стихах чувствуется гордость за советскую армию. Кроме того, Тарковский создает басни, высмеивающие «гитлеровцев» — можно предположить, как это поддерживало боевой дух однополчан.
Близость войны
Кто может умереть — умрет,Кто выживет — бессмертен будет,Пойдет греметь из рода в род,Его и правнук не осудит.
На предпоследнюю войнуБок о бок с новыми друзьямиПойдем в чужую сторону.Да будет память близких с нами!
Счастливец, кто переживетДрузей и подвиг свой военный,Залечит раны и пойдетВ последний бой со всей Вселенной.
И слава будет не слова,А свет для всех, но только проще,А эта жизнь — плакун-траваПред той широкошумной рощей.
Дети Арсения Тарковского Андрей и Марина // Формаслов
Невозможно охватить все наследие Тарковского и завизировать: «вот эти стихи — лучшие», потому что сразу напрашивается вопрос: а почему эти? А почему не те? Зато можно с уверенностью сказать, что еще одной важной, если не ключевой, темой творчества Арсения стала любовь. Поэт пытается вернуть настоящей, чистой любви статус «божественности», как бы стряхивая с этого чувства пыль, которая «налипла» за время развития человеческой цивилизации.
Первые свидания
Свиданий наших каждое мгновеньеМы праздновали, как богоявленье,Одни на целом свете. Ты былаСмелей и легче птичьего крыла,По лестнице, как головокруженье,Через ступень сбегала и велаСквозь влажную сирень в свои владеньяС той стороны зеркального стекла.Когда настала ночь, была мне милостьДарована, алтарные вратаОтворены, и в темноте светиласьИ медленно клонилась нагота,И, просыпаясь: «Будь благословенна!» —Я говорил и знал, что дерзновенноМое благословенье: ты спала,И тронуть веки синевой вселеннойК тебе сирень тянулась со стола,И синевою тронутые векиСпокойны были, и рука тепла.А в хрустале пульсировали реки,Дымились горы, брезжили моря,И ты держала сферу на ладониХрустальную, и ты спала на троне,И — боже правый! — ты была моя.Ты пробудилась и преобразилаВседневный человеческий словарь,И речь по горло полнозвучной силойНаполнилась, и слово “ты” раскрылоСвой новый смысл и означало: царь.На свете все преобразилось, дажеПростые вещи — таз, кувшин, — когдаСтояла между нами, как на страже,Слоистая и твердая вода.Нас повело неведомо куда.Пред нами расступались, как миражи,Построенные чудом города,Сама ложилась мята нам под ноги,И птицам было с нами по дороге,И рыбы подымались по реке,И небо развернулось пред глазами…Когда судьба по следу шла за нами,Как сумасшедший с бритвою в руке.
Арсений Тарковский, военное фото. Источник: lenta.tv // Формаслов.
В начале Великой Отечественной войны Арсений Тарковский не раз обращался в Президиум Союза писателей с просьбой отправить его на фронт, и в 1942 его зачисляют на должность писателя армейской газеты «Боевая тревога».
Суббота, 21 июня
Пусть роют щели хоть под воскресенье.В моих руках надежда на спасенье.
Как я хотел вернуться в до-войны,Предупредить, кого убить должны.
Мне вон тому сказать необходимо:«Иди сюда, и смерть промчится мимо».
Я знаю час, когда начнут войну,Кто выживет, и кто умрет в плену,
И кто из нас окажется героем,И кто расстрелян будет перед строем,
И сам я видел вражеских солдат,Уже заполонивших Сталинград,
И видел я, как русская пехотаШтурмует Бранденбургские ворота.
Что до врага, то все известно мне,Как ни одной разведке на войне.
Я говорю — не слушают, не слышат,Несут цветы, субботним ветром дышат,
Уходят, пропусков не выдают,В домашний возвращаются уют.
И я уже не помню сам, откудаПришел сюда и что случилось чудо.
Я все забыл. В окне еще светло,И накрест не заклеено стекло.
Участие в боевых действиях не помешало Арсению Тарковскому продолжить писать. В его стихах чувствуется гордость за советскую армию. Кроме того, Тарковский создает басни, высмеивающие «гитлеровцев» — можно предположить, как это поддерживало боевой дух однополчан.
Близость войны
Кто может умереть — умрет,Кто выживет — бессмертен будет,Пойдет греметь из рода в род,Его и правнук не осудит.
На предпоследнюю войнуБок о бок с новыми друзьямиПойдем в чужую сторону.Да будет память близких с нами!
Счастливец, кто переживетДрузей и подвиг свой военный,Залечит раны и пойдетВ последний бой со всей Вселенной.
И слава будет не слова,А свет для всех, но только проще,А эта жизнь — плакун-траваПред той широкошумной рощей.Дети Арсения Тарковского Андрей и Марина // Формаслов
Невозможно охватить все наследие Тарковского и завизировать: «вот эти стихи — лучшие», потому что сразу напрашивается вопрос: а почему эти? А почему не те? Зато можно с уверенностью сказать, что еще одной важной, если не ключевой, темой творчества Арсения стала любовь. Поэт пытается вернуть настоящей, чистой любви статус «божественности», как бы стряхивая с этого чувства пыль, которая «налипла» за время развития человеческой цивилизации.
Первые свидания
Свиданий наших каждое мгновеньеМы праздновали, как богоявленье,Одни на целом свете. Ты былаСмелей и легче птичьего крыла,По лестнице, как головокруженье,Через ступень сбегала и велаСквозь влажную сирень в свои владеньяС той стороны зеркального стекла.Когда настала ночь, была мне милостьДарована, алтарные вратаОтворены, и в темноте светиласьИ медленно клонилась нагота,И, просыпаясь: «Будь благословенна!» —Я говорил и знал, что дерзновенноМое благословенье: ты спала,И тронуть веки синевой вселеннойК тебе сирень тянулась со стола,И синевою тронутые векиСпокойны были, и рука тепла.А в хрустале пульсировали реки,Дымились горы, брезжили моря,И ты держала сферу на ладониХрустальную, и ты спала на троне,И — боже правый! — ты была моя.Ты пробудилась и преобразилаВседневный человеческий словарь,И речь по горло полнозвучной силойНаполнилась, и слово “ты” раскрылоСвой новый смысл и означало: царь.На свете все преобразилось, дажеПростые вещи — таз, кувшин, — когдаСтояла между нами, как на страже,Слоистая и твердая вода.Нас повело неведомо куда.Пред нами расступались, как миражи,Построенные чудом города,Сама ложилась мята нам под ноги,И птицам было с нами по дороге,И рыбы подымались по реке,И небо развернулось пред глазами…Когда судьба по следу шла за нами,Как сумасшедший с бритвою в руке.Сборник “Перед снегом” // Формаслов
Первое намерение опубликовать дебютный сборник Тарковского провалилось из-за отказа поэта включать в него политические стихи. Но со временем книга все-таки выходит — в 1962 году. Писателю к этому моменту Арсению Александровичу исполнилось 55 лет. За первым сборником («Перед снегом»), появляются «Земле — земное» (1966) и «Вестник» (1969), Арсения Тарковского начинают приглашать на выступления в популярные поэтические клубы, печатать в журналах. Последней прижизненной книгой стала «Звезды над Арагацем», которая вышла в 1988 году.
Конечно, сложно выбрать «лучшие стихи Тарковского» из всего многообразия слов, смыслов и отсылок, оставленных нам поэтом. Арсений Тарковский преданно сохранил в своем творчестве традиции серебряного века, но и не пренебрегал изображением современных ему реалий.
27 мая 1989 года Арсений Тарковский ушел из жизни. Известно, что состояние здоровья поэта начало стремительно ухудшаться после смерти сына Андрея, знаменитого режиссера, в 1986 году.
В дороге
Где черный ветер, как налетчик,Поет на языке блатном,Проходит путевой обходчик,Во всей степи один с огнем.
Над полосою отчужденьяФонарь качается в руке,Как два крыла из сновиденьяВ средине ночи на реке.
И в желтом колыбельном светеУ мирозданья на краюЯ по единственной приметеРодную землю узнаю.
Есть в рельсах железнодорожныхПророческий и смутный зовБлагословенных, невозможных,Не спящих ночью городов.
И осторожно, как художник,Следит приезжий за огнем,Покуда железнодорожникНе пропадет в краю степном.
Валерия Макеева
По материалам — Формаслов: журнал о культуре
