Дефицит любви и признания в детстве — это в будущем бездонная дыра, и человек с такой дырой зависит от любви и признания, как раб.
Потому что дефицит любви и признания в детстве — это, фактически, отсутствие базовой безопасности. У ребенка любовь равна безопасности. Если нет любви — нет безопасности.
Потому что на животном уровне это равно быть сиротой. Даже если родители живы и прямо тут, и вообще маячат изо дня в день и не оставляют в покое критикой, указаниями, требованиями и гиперопекой.
Любовь и признание — это не опека, и не супервосхищение. Это уважение и право быть таким, каков есть.
Обычно при этих словах возникает вопрос: и что ж, не критиковать? Жизни не учить? Таков, как он есть — он же ничего не знает и не умеет? Чего хорошего, если он таким и останется?
Учить, показывать ошибки, помогать исправлять. С уважением. Без фанатизма. Честно и бережно. В этом случае ребенок успевает вырастить за жизнь с родителями все навыки, необходимые ему для жизни. И запомнить, и усвоить эту модель отношений: равновесие, безопасность, внимательность, уважительность к своему и чужому пространству, и формирует устойчивость в обхождении со своими потребностями.
Неудовлетворенная потребность в любви и признании толкает человека на самые небезопасные поступки, если ему кажется, что вот тут-то он ее и может удовлетворить. Как наркотик.
И чем больше партнер (или среда) кажется подходящим, тем сильнее разворачивается аффект голода.
Неутолимая жадность покрыть всю детскую недостачу заставляет игнорировать сигналы других потребностей: безопасность, комфорт, общение, вообще всю жизнь, кроме этих отношений, а также реакции партнера, сигнализирующие о нарушении границ, что чревато взаимной агрессией.
Единственная возможность справиться с этим голодом — это отказаться удовлетворять его за счет партнера, а, во-первых, признать себя самому, во-вторых, вкладывать себя в деятельность для того, чтобы себя реализовать.
Соблазн большой любви — это соблазн большой власти над партнером за счет желания удовлетворить все свои потребности за счет него.
Если пойти за этими соблазнами — то ничего, кроме истощения оба партнера не получают.
Если вы голодны из детства, и знаете это честно сами о себе — нужно уметь устоять перед соблазном «съесть» партнера от любви к нему. И питать себя самим своей жизнью, своей деятельностью, творчеством.
Нужно иметь большую силу духа, чтобы, будучи голодным, не «есть» других людей, не соблазнять партнера собой, так, чтоб он рассудок потерял, а по-гештальтитски — не сливаться с ним в одно целое. Тут очень помогают разного рода границы, даже если они кажутся искусственными на первый взгляд.
В терапевтическом пространстве такими границами является, например, ограниченное время сессии и этический запрет на общение в других форматах, дабы уберечь и клиента, и терапевта от соблазнов управлять друг другом.
Нина Рубштейн
